Michel Foucault, 15 октября 1926, Пуатье — 25 июня 1984, Париж) Фуко М. Безопасность, территория, население. Терроризм здесь и там. Эволюция понятия «опасный индивид» в судебной психиатрии XIX века. Безопасность, территория, население. Мишель Фуко: безопасность и государство Письмо к некоторым левым лидерам Полемика, политика и проблематизация Пытка — это разум. Фа Мишеля Фуко вошли политические статьи, выступления и интер- вью, относящиеся в. Безопасность, территория, население.Купить книгу «Безопасность, территория, население» автора Мишель Фуко и другие произведения в разделе Книги в интернет-магазине OZON.ru.
Кирилл Мартынов — Рождение безопасности — Отечественные записки. Суверенитет осуществляется в границахнекоторой территории, дисциплина реализуетсяна телесности индивидов, а безопасностьохватывает множество народонаселения. Мишель Фуко. Грозный слоган, тиражируемый сотнями механических голосов, может служить своеобразным знаком нашей эпохи. Государство модерна, чье существование все чаще оспаривается. Нынешний порядок господства и властных отношений, говорят нам, должен сохраняться, поскольку он гарантирует индивидам минимальный уровень защиты от терроризма, экологических катастроф, семейного насилия, ксенофобии и этнических конфликтов. Видеокамеры, взявшие под тотальный контроль публичное пространство, биометрические паспорта, системы слежения в Интернете, электронные деньги, наконец, сама массированная информационная кампания, направленная на поддержку мер по обеспечению безопасности, — все это как никогда раньше указывает на реальность присутствия Большого брата. Партизанские действия анонимных хакерских групп и Wikileaks лишь усиливают притязания государства на обеспечение нашей безопасности. Если вдуматься, никто не знает в точности, куда транслируют изображение видеокамеры, установленные на лондонских площадях; никто не может и оценить объем ресурсов, которые государство инвестирует в высокие технологии, обеспечивающие сбор и обработку информации о жизни граждан. Главное условие эффективности подобных систем состоит как раз в том, чтобы террористы, педофилы и расисты не могли адаптироваться к их существованию. Как следствие залогом безопасности становится беспрецедентная экспансия секретности. Обсуждение этой проблемы сегодня для многих становится способом сделать карьеру — так, например, интернет- звезда Ким Дотком бежал от европейского и американского правосудия в Новую Зеландию и заявил там о своем намерении бороться с вмешательством государства в частную жизнь пользователей Сети. Классическая концепция «ночного сторожа», переосмысленная в работах радикально настроенных либертарианцев XX века, приходится здесь как нельзя более кстати. Пресловутый сторож как бы поясняет: в современном жестоком мире для надежной защиты вашей жизни, собственности и деловых контрактов ему нужно быть не только вооруженным до зубов, но и опираться на готовность граждан поддержать любые меры по охране порядка, которые он предпримет. Таким образом понятие государственной безопасности предельно расширяется, следуя тенденции, наметившейся еще в позапрошлом веке. Государство больше не стремится к прямому контролю над жизнью граждан, однако навязывает им строгую технику безопасности, угрожая причислить нарушителей к террористам или педофилам. При этом власть не склонна брать на себя ответственность за экономические риски индивида: здесь, как считается, действуют законы рынка, согласно которым одни получают прибыль, а другие разоряются. Любая попытка поставить такое положение вещей под вопрос считается непристойным большевизмом, покушением на безопасность частной собственности и должна решительно пресекаться. Странный парадокс: мы живем в обществе, где безопасность по всем основным параметрам, начиная от вероятности насильственной смерти и заканчивая гигиеническими нормами, явно выше, чем когда- либо прежде, но почему- то испытываем потребность отыскивать в окружающем мире всевозможные угрозы, а затем призывать на защиту государство. Вопреки пророчествам Ноама Хомского. В одной из недавних работ Славоя Жижека, посвященной проблеме насилия. Жижек указывает, что безопасность превращается в медийную категорию. Зрители новостных программ и боевиков давно привыкли видеть на экране сцены жестокого насилия, разыгрывающиеся в отдаленных уголках планеты. Мы включаем телевизор, чтобы получить предсказуемую, разумно взвешенную дозу насилия, оттеняющую наше повседневное существование. Изображение насилия натуралистично, но безопасно, причем эта безопасность еще и иллюстрируется присутствием в кадре представителей государственных учреждений, профессионалов, чья деятельность защищает нас от различных форм агрессии. Что еще более важно, СМИ администрируют насилие, выдвигая на передний план его редкие и яркие вспышки, ограниченные в пространстве и времени, — то, что Жижек называет «насилием субъективным». В сравнении с погибающими от голода в беднейших странах число жертв террористических актов не так велико, но им уделяется непропорционально много внимания. Что же касается насилия объективного — реального и гораздо более шокирующего, если, конечно, мы можем его увидеть и осмыслить; насилия, проявляющегося в сборочных цехах азиатских компаний по производству ноутбуков, где за несколько долларов в сутки трудятся девушки- подростки, или в необходимости выплачивать ипотечный кредит, дающий право через несколько десятков лет стать собственником ветшающего жилья в неблагополучном районе, — такое насилие оттеснено на задний план и мало интересует современные СМИ.«Охранники», «сторожа», «телохранители», «секьюрити» — все эти слова вошли в широкое употребление, а стоящие за ними реалии стали неотъемлемой частью повседневной жизни современного человека. Индустрия безопасности активно развивается, превращаясь в одну из самых удачных форм частно- государственного партнерства. Государство оставляет за собой право регулировать отношения безопасности, однако, следуя либеральным установкам, стремится к приватизации соответствующих услуг. Частные тюрьмы, частные фирмы для ведения военных действий. Такова цена безопасности без границ, которую мы платим уже сегодня или начнем платить в самом ближайшем будущем. Как оценивать эту тенденцию? Критика экспансии государства в область охраны граждан, как видно из сказанного выше, развивается прежде всего в контексте противопоставления «безопасности» и «свободы»; при этом ставится под сомнение упомянутый нами тезис «безопасности не бывает слишком много», ставший после 1. Эта критика, восходящая к классической дискуссии Локка и Гоббса о природе человеческих сообществ, предполагает ряд простых вопросов. Например, готовы ли мы в обмен на предполагаемую большую безопасность авиаперелетов подвергаться унизительному досмотру в аэропорту? Готовы ли мы передавать полную информацию о наших перемещениях по городу в полицейские базы данных ради того, чтобы облегчить поиски злоумышленников и снизить уровень преступности в районе, где находится наш дом? Список таких дилемм может оказаться чрезвычайно длинным. Основная ценность западной цивилизации, заявляют они, — это свобода, и некоторое снижение безопасности входит в цену, которую мы должны платить за сохранение нашей культуры. Ограниченность подобной критики вполне очевидна, поскольку «безопасность» — а тем самым и «свобода» — в этой дискуссии выступают как пустая абстракция. Здесь не анализируются и не учитываются происхождение понятия безопасности, особенности социальных групп, ведущих за нее борьбу, роль, которую в этой борьбе играет либеральное государство. Если о свободе написано очень много, то безопасность до сих пор считается чем- то естественным и самоочевидным, не нуждающимся в дальнейшей экспликации. Между тем в определенной перспективе легко продемонстрировать, что свобода и безопасность не противопоставляются друг другу, так как наличие или отсутствие свободы можно зафиксировать лишь для уже заданной и упорядоченной системы правил. Для того чтобы индивид, скажем, мог быть свободным от «общественных предрассудков», должны существовать и общество, и предрассудки — причем регулярные, а не хаотические. Стандартная либеральная концепция свободы как невмешательства государства в частные дела граждан исходит в конечном счете именно из такого объединения двух понятий. Таким образом, исторические и содержательные границы понятия безопасности чрезвычайно размыты. Подобная безопасность, понимаемая как естественная данность, вне какой- либо рефлексии, может в действительности оказаться опасной идеологической конструкцией. Одна из самых важных и до сих пор недооцененных в российской исследовательской традиции попыток осмысления этого концепта была предложена Мишелем Фуко. Его лекции «Безопасность, территория, население» и «Рождение биополитики». Как и в рамках других своих исторических исследований, анализирующих понятия тюрьмы или психиатрической лечебницы, Фуко демонстрирует культурные корни идеи безопасности, связывая их с определенным режимом господства, который берет начало в дисциплинарных обществах Нового времени, и затем выводит эти общества на качественно новый технологический и идеологический уровень. Тема безопасности занимает особое место в наследии Фуко. Понятие биовласти, введенное им в научный оборот в 1. Позже внимание исследователя сместится в область герменевтики субъекта, истории телесных практик, связанных с нормализацией удовольствия; результатом станет его последний труд — «История сексуальности». В современной западной политической теории идеи Фуко, связанные с биополитикой и историей либеральных форм господства, становятся ключевыми; аналитика биовласти ныне входит в число основных интеллектуальных инструментов политических философов. Достаточно вспомнить оригинальную концепцию homo sacer, развитую Джорджо Агамбеном. Фуко остается, пожалуй, одним из самых востребованных сегодня мыслителей XX века. В определенном смысле он сумел предвидеть круг наших сегодняшних проблем: исламизм, безопасность, логика либерального правления, амбиции «ночных сторожей» и, по- видимому, главное — методы, с помощью которых эти «сторожа» формируют микрофизику власти. В общем виде идею курса «Безопасность, территория, население» можно сформулировать так. Развитие государства в эпоху Нового времени выражается в постепенном изменении принципов правления и конструирования властных отношений. От государства- империи, осуществляющего господство над некоторой территорией, мы перешли к государству- нации, которое управляет населением. Территория — это понятие, пришедшее из географии и геополитики; его политическим коррелятом выступает суверенитет.
0 Comments
Leave a Reply. |
AuthorWrite something about yourself. No need to be fancy, just an overview. Archives
December 2016
Categories |